Очень по-разному. Тут нет единой картины, то, что является травмирующим событием для одних, может быть достаточно трагичным для других. Зависит от наличия родственников, лиц, замещающих родителей, от их реакции. О травматическом детстве говорят провалы в памяти. Обычно Дагестан – достаточно клановое сообщество, удивительно то, что семья отказалась от ребенка, это некое «вычеркивание» из родовой системы, что нетипично для восточных обществ. Вероятно, этот момент гиперболизирован.
Те защиты, которые сработали – вытеснение, амнезия, раздражение, ненависть, – вполне ожидаемая реакция на отречение, которое мальчик испытал трижды: со стороны отца, дяди, и всего клана. Все это вызывает чувство отчуждения, ненужности, пустоты, которую, как кажется, не восполнить без длительной работы по восстановлению психической целостности. На это могут уйти годы и даже десятилетия.

Детские и подростковые чувства и эмоции более аффективны, сильно выражены. Более спонтанные, открытые, искренние, яркие. Взрослые в этом смысле толстокожие (большинство, по крайней мере).
За счёт силы выраженности эмоций у детей они проходят быстрее, это можно сравнить с пожарищем и тлением. Пожарище – как проявление сильной экспрессии, для ребенка любое событие может стать настоящий трагедией, но он быстро переключается на что-то другое, и мир снова прекрасен. У взрослых это всё же «тление».

Каждый переживает эмоциональные потрясения по-разному. Так, близнецы, воспитанные в одинаковых условиях, к ситуации потери одного родителя могут относиться по-разному и переживать это по-своему. Дело в психологических особенностях и нюансах, но причина разных реакций остается большой загадкой. Если адаптация происходит и человек проходит через все жизненные испытания, обычно это приводит к выдающимся талантам и уникальному видению мира. Высокий уровень эмпатии и способность сопереживать объясняется также травмирующим опытом.

Это норма условно до 8 лет. Для детей, которым сложно общаться с другими детьми или родителями, фантазии про воображаемых друзей или родителей вполне себе рабочие. Воображаемые друзья помогают психике защититься, и до 7-8 лет это относительная норма, к 11-12 годам у ребенка формируются способы адаптации, появляются реальные друзья, если же ребёнок не отличает реальность от фантазии – это действительно повод обратиться к психологу, даже психиатру.

Это пример идеализации. Такая фантазия появляется не только у детей, потерявших родителей, что где-то есть настоящие родители, которые любят и ждут. Это надежда, идея, которая помогает выжить. «Папа полюбит, папа спасёт, папа заберёт». Одной частью Артур понимает, что отец косвенно виновен в смерти матери, он предал его, другой частью, чтобы выжить, свято верит в него. Это сценарий веры в хорошего родителя. Психика выбирает лучший из известных способов защиты, адаптации к произошедшей ситуации.

Можно, но сложно. Усилий и времени потребуется в десятки раз больше, и это будет десятки раз проверено и перепроверено. Ребёнок может нуждаться в любви, но при этом запрещать себе испытывать это чувство и проявлять его по отношению к себе. Проще «сыграть» в сценарий предательства, чем быть в любви и принятии.